Например, таких:
1. Какова экономическая целесообразность проживания населения в данном городе, местности, регионе, каким образом и сколько жители смогут в нем заработать?,
2. Какова функциональность города для его жителей (объем инфраструктур, общественных и коммерческих услуг) и смогут ли горожане при текущих доходах ее оплатить?,
3. Насколько экономичной и технически совершенной будет новый российский город (район, поселение)?,
4. Кто и из каких источников инвестирует строительство инженерных, транспортных и социальных инфраструктур, а также социального жилья?,
5. Кто выступит заказчиком новой среды жизнедеятельности для основной (80—90%) массы городского населения, кто и каким образом будет ее проектировать и строить? и др.
Если взглянуть на современную городскую среду с точки зрения истории ее возникновения и развития, как на результат советской урбанизации, подвергшийся постсоветским, "рыночным" изменениям, увидится следующее.
Базовые принципы существующей в России системы расселения были заданы логикой советского проекта.
Унаследованные Россией советские города создавались:
1. Исходя из индустриально-оборонных оснований, зачастую в неблагоприятных геоклиматических условиях, а также на критическом удалении от магистральных транспортных инфраструктур.
2. В условиях максимальной централизации управления, обобществления и перераспределения доходов.
3. Мощными вертикально интегрированными организациями (министерствами и ведомствами), функционировавшими в плановом режиме.
4. С низкими потребительскими свойствами и ограниченным сроком эксплуатации жилого фонда в надежде на скорую замену.
5. На базе экономически и теплотехнически неэффективных технологий строительства, приемлемых ввиду низких внутригосударственных цен на энергоносители.
Социально-экономические изменения последних двадцати лет все вышеназванные градообразующие основания обнулили, что привело к катастрофическим для постсоветских городов последствиям.
Во-первых, массово произошедшая деиндустриализация сделала пребывание жителей в городах экономически нецелесообразным — им просто нечего в этих городах в таком количестве делать.
Во-вторых, накопленный моральный, физический и экономический износ советского жилья настолько велик, что его не компенсировать никакими точечными переселениями и капитальными ремонтами. Сколько ни ремонтируй старый бронетранспортер, новым «Мерседесом» он не станет.
В-третьих, разрушение крупной промышленности и приватизация остатков с выводом налоговой базы в Москву и за рубеж лишили местные власти источников финансирования централизованных инженерных инфраструктур, а самостоятельно жители содержание и ремонт головных источников и магистральных сетей не осилят.
В-четвертых, разрушение государственной проектно-строительной вертикали локализовало массовую инвестиционно-строительную активность в границах платежеспособного спроса населения. В результате чего 90% горожан осталось за бортом инвестиционно-строительного процесса и в лучшем случае пассивно ждет очереди в государственных программах социальной поддержки.
Список можно продолжать, но даже уже сказанного достаточно, чтобы понять: советские города настолько изношены и экономически неэффективны, что давно уже приблизились к критическому уровню жизнеспособности.
А местами и вовсе эту грань перешли.
И если ранее данные вопросы дискутировались в формате проблемы малых городов, то не за горами время, когда тупик в конце городского тоннеля увидится повсеместно.
В эпоху нефтяных сверхдоходов существовала иллюзия, что проблемы комплексного городского развития можно «закидать деньгами», обеспечив за счет программ сноса ветхого и капремонта прочего жилья, дорог и сетей простое воспроизводство советского урбанистического наследия.
В нынешние, кризисные времена в столь незамысловатые рецепты не верится. Поскольку, если обеспеченный нефтяными доходами патернализм государства заканчивается, определяться качество среды жизнедеятельности будет банальной экономической целесообразностью.
То есть возможностью городских жителей и бизнеса это качество самостоятельно оплачивать. Даже если новое массовое и глобально конкурентоспособное производство у нас и зародится, то до момента, когда оно оперится и возьмет на себя бремя содержания жилищно-коммунальных инфраструктур, «хрущевки» явно не доживут.
И, вероятнее всего, не доживут «брежневки» и прочие 70—80% жилищно-коммунального наследия индустриальной эпохи.
В таком ключе основным вопросом развития городской среды и повышения качества жизни видится «приведение экономики среднестатистического российского домохозяйства в соответствие новым условиям существования этих домохозяйств».
На деле это означает, что главная задача развития городской среды — дать возможность доброй половине жителей постсоветских городов вырваться из железобетонной ловушки, в которую их загнала/заманила когда-то советская власть. И помочь им (то есть нам) сформировать посильную для них (для нас) жилищно-коммунальную экономику, в рамках которой качество жизни (количество и качество социальных, транспортных, инженерных инфраструктур, общественных услуг и платных сервисов) будет ровно таким, какое жители смогут оплачивать.
И есть большое подозрение, что централизованного отопления, водоснабжения и канализации в львиной доле среды жизнедеятельности не появится.
А возникнет:
1. градостроительное планирование множества городских агломераций,
2. массовая инженерная и транспортная подготовка пригородных территорий к малоэтажному низкобюджетному строительству,
3. развитие базы строительной индустрии под массовое производство легких теплоэффективных строительных материалов и конструкций, автономного теплоэнергетического оборудования,
4. стимулирование приусадебных и фермерских хозяйств, местных малых и средних производств, сервисов и торговли.
И еще масса прочих, неучтенных ныне мероприятий по адаптации городской среды к современным социально-экономическим реалиям.