Дорогая передача...
Название «Канатчикова дача» дано было больнице по местности, в которой она построена построена — в середине XIX века там располагались загородные владения купца Канатчикова.
Литературную славу и популярность Канатчиковой даче принесла песня Владимира Семеновича Высоцкого: "Письмо пациентов Канатчиковой дачи в редакцию «Очевидно-невероятное»" (кстати также пациента этой больницы):
"Дорогая передача! Во субботу, чуть не плача,
Вся Канатчикова Дача к телевизору рвалась.
Вместо, чтоб поесть, помыться, уколоться и забыться,
Вся безумная больница у экрана собралась"/
Еще одним популяризатором термина "Канатчикова дача" стал бард М.Л. Анчаров, автор "Песенки про психа из больницы имени Ганнушкина, который не отдавал санитарам свою пограничную фуражку": "Балалаечку свою я со шкапа достаю, на Канатчиковой даче тихо песенку пою…"
Но, кроме нынешних, народных названий, у местности, где расположена "Канатчикова дача", было много разных имен - хороших и разных.
О них и поговорим.
Земли Даниловского монастыря
Земли, на которых впоследствии возникла "Канатчикова дача", по писцовой книге 1627 года принадлежали Даниловскому монастырю [8].
С севера земли Даниловского монастыря граничили с Коломенской ямской слободой, с востока границей служила Москва-река, с юга речка Котел (за которой шли земли села Коломенского), с юго-запада начиналась пустошь Черемошье, а с запада - пустошь Старое Кадашево, земли Донского монастыря, располагашиеся в районе речки Даниловки (Чура, Кадашевский овраг), южнее речки Кровянки.
Позднее, через четверть века, было принято Соборное уложение, согласно которому земли в округе Москвы должны были быть отведены под городской выгон. И летом 1649 года по Серпуховской дороге для этой цели было отмерено 4 версты, причем межевой знак встал, не доходя до речки Котла около 50 сажен. В результате почти вся земля села Даниловского попала под выгон. Тогда было решено из отмеренной земли половину отдать под выгон, а другую половину оставить "за монастырем".
Земли будущей "Канатчиковой дачи" остались "за монастырем".
Следует отметить, что местность между Калужской и Серпуховской дорогами в древности отличалась красотой, ее запечатлел отчасти Я. Бликланд в панораме Москвы с Воробьевых гор в начале XVIII века.
Пустошь Черемошье,
Фундаментальную роль в появлении Канатчиковой дачи сыграла прилегающая к ней на юго-западе пустошь Черемошье.
В 1629 г. купец Афонасий Осипович Прончищев (думный дворянин, посол, воевода) и дьяк Венедикт Матвеевич Махов приобрели пустошь Черемошье в равных долях.
Махов на принадлежащей ему половине пустоши поселил крестьян и пустошь стала называться Черемха (Черемошки). В ней была выстроены церковь в честь Знамения Пресвятой Богородицы и знаменитая усадьба Знаменское-Черемушки. Сейчас в одной половине усадьбы, на ул. Б.Черемушкинская 25, располагается Институт теоретической и экспериментальной физики им. А.И. Алиханова, в другой, через дорогу, на ул. Б. Черемушкинская 28 - Всероссийский научно-исследовательский институт фундаментальной и прикладной паразитологии животных и растений имени К.И. Скрябина».
.А другая половина Черемошской пустоши, принадлежащая Афонасию Осиповичу Прончищеву, оставалась ненаселенной до 1732 г., пока не отошла в приданое его правнучке Анне Михайловне Прончищевой, вышедшей замуж за Александра Тимофеевича Ржевского.
Молодая чета Ржевских на принадлежащей ей половине пустоши Черемошье построила усадьбу Троицкое-Черемушки, изначально состоявшую из двух деревянных домов и каменной церкви во имя Святой Троицы, а сама пустошь получила название по церкви – село Троицкое (Черемошье). В ходе реконструкции микрорайона Черемушки в 1963 году усадьба и церковь были снесены. На месте Церкви некоторое время был бассейн, превратившийся в свалку мусора,
В 2002 году храм Живоначальной троицы в Старых Черемушках был восстановлен и сейчас располагается по адресу ул.Шверника, 17, кор.1, стр.1.
Генерал-губернатор Чернышев и Худенцы.
Вот в эту-то самую пустошь Черемошье, в усадьбу Троицкое-Черемушки, в гости к Александру Тимофеевичу Ржевскому и его супруге Анне Михайловне (урожденной Прончищевой), в один из дней и направился Московский генерал-губернатор Григорий Петрович Чернышев со своею женою Евдокией Ивановной (урожденной Ржевской, двоюродной сестрой Александра Тимофеевича Ржевского).
День был прекрасным и генерал-губернатору понравились окрестности. Особенно ему приглянулся незаселенный участок к северу от имения Ржевских и востоку от древней Шаболовской дороги, возвышенность, окруженная с трех сторон протоками, между речкой Даниловкой (Чурой) и безымянным отвершком этой речки (он не имел названия, а в межевых книгах перенимал имя главного оврага: то Кадашевского, то Чалбыженского).
В итоге, Чернышев взял у Даниловского монастыря в аренду около 6 десятин земли и основал там загородный двор. Здесь им был разбит сад, в пруд была пущена рыба.
Назвал он имение (то ли в шутку, то ли всерьез) – Худеницы.
Названия Худенцы в русской топонимике нет. А вот в Чехии есть известный замок Худенице. Как писал И.Г. Чернышев, автор записки о происхождении рода Чернышевых, Григорий Петрович Чернышев назвал так свой загородный двор в память о том, что род его был из Чехии, или в память о родстве фамилий Черницких и Худковских.
Кстати, в прошении об освящении Троицкой церкви в Черемушках, которая была построена Александром Тимофеевичем Ржевским в 1732 году, упоминалось, что к приходу церкви относится новопоселенное сельцо Худеницы, где было 49 дворовых.
Чернышевский двор Худенцы с садом и прудами.
В 1745 году по завещанию Худеницы переходят к сыну Григория Петровича Чернышева, Петру Григорьевичу ( «… при Москве ж на речке Даниловке на наемной от Данилова монастыря земле двор, называемой Худеницы с садом и с прудами»).
Петр Григорьевич Чернышев крестником Петра I, служил чрезвычайным посланником к датско-норвежскому двору, послом в Берлине, Лондоне и Париже.
Необыкновенно скупой, Чернышёв скопил большое состояние. По словам князя Долгорукова: "Он был умный и талантливый человек, но безмерно спесивый, необычайно тщеславный и невыносимо высокомерный; его никто не любил".
В 1756 году про двор Чернышева упоминалось, что с востока от него шла Черемушкинская дорога (нынешнее Загородное шоссе), на протекавшей юго-западной окраине имения речке Даниловке (Чуре) располагалась старая мельничная плотина, а в самом имении - плотина нижнего пруда,
Салтыковская дача.
В 1780 году «Худеницкое загородное место з дворовым и хоромным строением» перешло в наследство дочери Петра Григорьевича Чернышева - Дарье Петровне Чернышевой.
Дарья Петровна была хорошо образована и представляла такой же образец придворной дамы.В 1771 году она вышла замуж за графа Ивана Петровича Салтыкова, который с 1797 по 1804 год, также как и дед Дарьи Петровны, исполнял должность генерал-губернатора Москвы.
Бекетовская дача
В 1789 Дарья Петровна Салтыкова (урожденная Чернышева) продала «Худеницкое загородное место з дворовым и хоромным строением» полковнику Петру Афанасьевичу Бекетову.
Так начался бекетовский период дачи.
Род Бекетовых [9] обосновался в здешней округе еще ранее даты приобретения Худениц .
Так, отставным полковником, Петром Афанасьевичем Бекетовым, в 1785 году было куплено соседнее старинное село Зюзино, а в 1789 году в его собственность поступило сельцо Кленково (ныне территория Битцевского лесопарка). а чуть позже - расположенная рядом с Зюзиным деревня Изютино.
Петр Афанасьевич Бекетов (1732-1796) происходил из симбирских дворян, он был сыном Афанасия Алексеевича Бекетова, симбирского воеводы. Младший брат Петра Афанасьевича, Никита Афанасьевич, был генерал-майором, губернатором Астрахани. Племянником Петра Петровича Бекетова был поэт, член Государственного совета и министр юстиции И.И. Дмитриев.
Первым браком Петр Афанасьевич женился на девице Репьевой и имел от нее сына Платона (1761-1836).
Платон Петрович Бекетов вошел в историю как отставной премьер-майор Семеновского полка, первый Председатель Московского общества истории и древностей российских, издатель, имевший собственную превосходную типографию, в которой, тщательно редактируя, печатал сочинения Богдановича, Гнедича, Дмитриева, Жуковского, Карамзина, Василия Пушкина, Хераскова, Радищева (насчитывают 107 подобных изданий). Там же печатался и журнал «Друг просвещения», в котором Платон Петрович Бекетов был одним из издателей.
Рано овдовев, вторым браком Петр Афанасьевич женился на Ирине Ивановне Мясниковой (1743-1823), отчего сильно разбогател. Жена его была из семьи известных в Симбирске заводчиков. В этой семье у него родились еще два сына - Иван и Петр, и три дочери - Александра, Екатерина и Елена.
Сельцо Худеницы, после смерти Петра Афанасьевича, отошло одному из сыновей от второго брака, Ивану Петровичу Бекетову, отставному к тому времени капитану Семеновского полка.
На планах конца XVIII века Худеницы показаны небольшим неправильным квадратом, зажатом между речкой Даниловкой и ее безымянным притоком, с прудом и небольшим строением на холме. Так как дача находилась внутри 4-х верстной черты – она значилась на московских землях, а так как она находилась за Камер-Коллежским валом, который считался муниципальной границей города – дача воспринималась как загородный двор. В итоге она имела два номера - крепостной номер московский и номер владений на выгонной земле.
В архивном деле говорилось, что землю Иван Петрович Бекетов получил пустопорожнюю и всю изрытую, в ямах после добычи глины для изготовления кирпича и что земля Удельного ведомства, которому принадлежали бывшие земли Данилова и Донского монастырей, «по возвышенности и изрытому положению ни к чему не способна как только к выгону скота».
За 32 года своего владения дачей Иван Петрович Бекетов возвел загородный дом, полукруглой формы, с прудом и оранжереей, устроил прекрасный зимний сад, составленный из трех отделений, по различным климатам жарких поясов, где находились в группах деревья Южной Америки, Индии и Африки. Переход из дома в этот сад составлял птичник, в котором были насажены уже наши отечественные деревья. У него была отборная огромная библиотека. Иван Петрович Бекетов, как и его сводный брат Платон Петрович, был любителем картин, эстампов и статуй, имел очень хорошие копии с знаменитейших произведений скульптуры, а так же написал несколько трудов по нумизматике.
Расположенная на холме и окруженная лугами и парком, Бекетовская дача, по отзывам современников была «препоэтическим уголком, никому не доступным, обнесенным сплошным тыном».
Сохранилось так же и более детальное описание дачи - книге «Старая Москва» М.И. Пыляев приводит, со слов современника, ее описание, какой она была до 1830-х : «Все местоположение гористое, нет ста шагов ровных; вьются дорожки в чаще леса, по окраине лугов, наводя на живописные виды; там курган, тут – пруд, длина, чаща, кривое дерево, обрыв к речке и т. д. Гуляя по парку, думаешь быть далеко, а всего три версты за заставою. Дом очень старой архитектуры, комнат не много, но прекрасных, зала, библиотека и столовая с мраморными каминами и колоннами, расписанными Скотти. Из библиотеки комната, канареечная, усыпанная песком, усаженная деревьями, где было сотни птиц. Из нее сход в оранжерею, бывшею единственною после Горенской. Там не стояло кадок, горшков; все растения сидели в грунту, между ними вились дорожки, и посетитель гулял, как на воздухе, между музами, пальмами; над водоемом стлались водяные растения; стены скрывал плющ, виноград; камелии росли кустами, магнолии – деревьями. Из второго этажа на луг идет сход без ступеней, обложенный дикими каменьями и заросший кругом деревьями»
Иван Петрович Бекетов был действительным членом Московского общества истории и древностей Российских (его сводный брат Платон, как ранее уже было сказано, был первым председателем того же общества), жил на своей даче, по его же словам, "пустынником, занимаясь нумизматикой, историей, коллекционированием".
Бибиковская дача
Иван Петрович Бекетов был очень привязан к семейству Бибиковых, вел оживленную переписку с и сенатором, генерал-андъютантом Дмитрием Гавриловичем и его женой, своей племянницей, Софьей Сергеевной (1807-1890).
3 июля 1835 года Иван Петрович написал свое завещание, а 8 сентября того же года умер. Все свое имущество он оставлял Софье Сергеевне Бибиковой.
Новыми владельцами Худениц стали Софья Сергеевна Бибикова и ее муж, Дмитрий Гаврилович Бибиков. Позже к Бибиковым перешло также Зюзино.
Д.Г. Бибиков был героем Отечественной войны, с 1837 по 1848 году исполнял обязанности Киевского военного губернатора, затем переехал в Санкт-Петербург, где был назначен членом Государственного Совета. Известно, что к этому времени Бибиковы распростились с Зюзиным, и Худеницами.
Романтический уголок барской Москвы должен был уже совсем исчезнуть из памяти москвичей, и не осталось бы его описания, если бы Николай Семенович Селивановский, типографщик, театральный критик. В 1843 году в «Москвитянине» была напечатана его статья «Дача Бекетова».
Фабрика Яковлева-Родионова
В 1845 г. дача была приобретена купцами 2-й гильдии В.Я. Яковлевым и 3-й гильдии С.Р. Родионовым [10], под устройство фабрики, которая так и не была построена.
Канатчикова дача
В 1958 году Яковлев и Родионов продали дачу купцу Козме Канатчикову [10], по имени которого впоследствии и получило свое название.
Удивительное дело – о делах купца Канатчикова известно менее всего, но дачу с тех пор стали именовать Канатчиковой.
Канатчиковы – фамилия редкая. Единственный купец с этой фамилией – Козма Иванов Канатчиков, купец 3-й гильдии, жил в Москве в Дмитровской слободе. Канатчиков торговал железом. По сказке 10-й ревизии (1858) ему было 58 лет. Младшему сыну Петру – 31 год, но семьи он не завел.
В семействе старшего Ивана, кроме троих старших детей – Николая, 11 лет, Семёна, 9 лет, Марии, 9 лет, – после прежней ревизии (1850) появилась еще одна дочь Елизавета, 4 лет. Его жене, Татьяне Андреевне шел 31 год.
Козма Канатчиков накануне ревизии 1858 г., еще при жизни многодетного старшего сына Ивана, приобрел Бекетовскую дачу у купцов 2-й гильдии В.Я. Яковлева и 3-й гильдии С.Р. Родионова (или их наследников), фамилий которых не нашлось ни в одной московской слободе.
Но, после приобретения дачи, старший сын Козмы Канатчикова, Иван нежданно умер. Затевать новое дело на новом участке Козме Канатчикову было трудно – не тот возраст. От младшего сына Петра помощи было немного – купцом он так и не стал. Внуки, Ивановы дети, еще малы. И ничего толкового на купленной даче Козма Канатчиков не сделал.
Козма Канатчиков, скончался (приблизительно) в 1869 г. и в купечество вошел внук Николай, взяв на себя дело деда – торговлю железом. А через два года, в 1871 году и вдова Канатчикова вошла в купечество. В 1892 г. стал купцом Семён Иванов Канатчиков, державший кузнечное заведение.
Но после 1895 г. эта редкая фамилия среди купцов уже не упоминается.
Несостоявшиеся скотобойня
В 1867 году городская управа Москвы обнаружила, что участок пригоден для бойни, так как «во всех отношениях превосходный для выгона и стоянки скота… Г. Канатчиков согласился уступить городу всю землю, требуя за все 55 дес., с лесом в двух местах… 26 тысяч руб.». В 1867 г. купцы Канатчиковы продали свой участок за 24 тысячи руб.
На участке, приобретенном городом у Канатчиковых, город бойню не построил – нашли другое место. И более двадцати лет городская земля под названием Канатчикова дача стояла впусте.
Городской парк
На месте купленной дачи Московская управа хотела устроить городской парк для народа вроде Сокольников, но в те годы проект не осуществился.
Потребовалось целое столетие, чтобы городской парк все же появился. В шестидесятые года XX века западная треть территории дачи с прудом "Бекет" была оборудована детскими площадками, катком, и прочими парковыми атрибутами.
Окружная железная дорога
В конце XIX — начале XX века местность, где располагались клиника и пруд, относилась к ближайшему пригороду — на карте 1912 года можно видеть, что территория клиники вплотную прилегает к городской черте.
В 1903-1908 гг. в окрестностях прошла Окружная железная дорога. Вблизи Канатчиковой дачи была построена станция Канатчиково. В 1917 г. Окружная железная дорога официально стала границей Москвы.
Алексеев из рода Алексеевых
Деньги на строительство психиатрической лечебницы были собраны купцом и городским головой г. Москвы - Николаем Александровичем Алексеевым.
Он принадлежал к семейству купцов первой гильдии Алексеевых, одной из богатейших семей в Москве. Улицы возле Рогожской заставы, на которой жили Алексеевы, так и назывались, Алексеевские. Здесь же находилось главное семейное предприятие, золотоканительная фабрика.
Прадедом купца первой гильдии, потомственного почетного гражданина Москвы, миллионера и крупнейшего предпринимателя был Семен сын Алексеев и крестьян Ярославской губернии.
Основой богатства семьи стало золотоканительное производство. Семен в 1785 году заложил в Москве «фабрику волоченого и плащеного золота и серебра».Он же в 1812 году внес немалые суммы на народное ополчение. Жертвовали Алексеевы и на строительство храма Христа Спасителя.
В честь сына основателя династии – Владимира Семеновича – в 1881-м Алексеевы создали Промышленное
и торговое товарищество «Владимир Алексеев».
Семья уже занималась не только золотоканительным производством. Алексеевы владели к тому времени шерстомойной фабрикой в Харьковской губернии, хлопкоочистительными заводами, овцеводческими хозяйствами и конными заводами в Средней Азии, развивали мериносное овцеводство в Сибири. А к концу XIX века в Москве работали два завода – меднопрокатный и кабельный.
О личном состоянии Николая Александровича было известно, что ему принадлежали собственный дом в Леонтьевском переулке (сегодня дом № 9) и паи Товарищества «Владимир Алексеев» на 1,175 млн рублей.
Его отец, Александр Владимирович, потомственный почетный гражданин, гласный Московской городской Думы, дал сыну прекрасное образование. В частности, Николай в совершенстве владел немецким, французским и английским языками. С молодости он управлял семейным бизнесом.
Двоюродным братом Николая Александровича был выдающийся актер и режиссер К. С. Алексеев, более известный нам по сценическому псевдониму Станиславский, вплоть до революции совмещавший руководство Московским художественным театром и Алексеевской золотоканительной фабрикой.
Городской голова
Н. А. Алексеев же снискал известность на общественном поприще. Когда ему еще не было и 30 лет, был избран гласным Московской городской Думы. А в ноябре 1885 го Алексеев стал Московским городским головой, которым был 7 лет - с 1885 по 1893 год.
Это было время бурного роста города, и молодой, энергичный Николай Александрович оказался более чем уместным на своем посту.
Один из современников писал о нем в таких словах: «Высокий, плечистый, могучего сложения, с быстрыми движениями, с необычайно громким, звонким голосом, изобиловавшим бодрыми, мажорными нотами, Алексеев был весь – быстрота, решимость и энергия. Он был одинаково удивителен и как председатель городской думы, и как глава исполнительной городской власти.
«Он и в училищном совете сидит, и в воинском присутствии бушует, и коронационные праздники организовывает, и в земской управе оппозиционным фрондерством занимается, и Николая Рубинштейна хоронит, смущая публику зажженными днем на парижский манер уличными фонарями», – писал о нем известный публицист А. В. Амфитеатров.
Николай Александрович Алексее являлся так же председателем благотворительного общества при Мясницкой больнице и директором Комитета попечения о тюрьмах.
Для пополнения бюджета города Алексеев создал муниципальные предприятия, вклад которых в бюджет Москвы к 1913 году достиг 55%.
Иногда, не получив одобрения своих начинаний на заседаниях Думы, Николай Александрович заявлял:
– Я нахожу, что предложение необходимо привести в исполнение. А если господа гласные отвергнут его,
то заявляю, что оно будет произведено из моих личных средств.
Так, например, Алексеев пожертвовал десять тысяч рублей специальной стипендии для студентов Московского коммерческого училища. На собственные средства построил он и новые здания для училища – мужское и женское. Николай Александрович потратил на это строительство в общей сложности около семидесяти двух тысяч рублей.Двадцать тысяч пожертвовал он для ежегодной раздачи обитателям Николаевского дома призрения вдов и сирот.
При Н.А. Алексееве Москва из большой деревни превратилась в современный европейский город. И, благодаря ему, городское хозяйство Москвы стало достойным города современного.
При нем были построены городской водопровод и канализация (до этого полуторамиллионный город был усеян зловонными выгребными ямами), были построены первые скотобойни (нынешний Микояновский мясокомбинат) и забивать скот в любом месте города перестали.
На Воскресенской площади (той самой, которую мы знаем, как Красную площадь) в 1890-м году были снесены старые торговые ряды и на их месте сооружены грандиозные Верхние торговые ряды (то самое легендарное здание, которое сегодня известно всем как ГУМ), а так же построены Городская дума (позже – Музей В.И. Ленина) и Исторический музей.
А находящийся неподалёку, довольно запущенный Александровский садик, Алексеев облагородил, обнес чугунной решеткой, и превратил в достопримечательность и излюбленное место отдыха вот уже для нескольких поколений москвичей и туристов со всех концов света.
По инициативе Н.А. Алексеева были разбиты скверы и бульвары, построено несколько школ и ремесленных училищ.
Именно Николай Александрович принимал от Павла Третьякова бесценный дар Москве: его знаменитую и уникальную галерею.
При этом, надо сказать, городской голова не клянчил денег в Петербурге, а мобилизовывал собственные ресурсы города. Надо сказать, немалые. Деньги для строительства городских объектов собирали путем пожертвований или же городских займов.
Психиатрическая больница - всем миром.
Однажды на приём к Н.А. Алексееву пришли врачи самой старой психиатрической больницы Москвы – Преображенской – С.С. Корсаков и В.Р. Буцке и попросили построить в городе ещё одну клинику, поскольку ресурсов одной никак не хватало. Алексеев идеей врачей проникся и начал собирать деньги на постройку больницы.
Алексеев воззвал к благотворительности москвичей, причем начал с себя – внес 350 000 рублей.
«Если бы взглянули на этих страдальцев, лишенных ума... из которых многие сидят на цепях в ожидании нашей помощи, вы не стали бы рассуждать ни о каких проектируемых переписях и прямо бы приступили к делу», – так в мемуарах вспоминают о том, что говорил Алексеев горожанам.
Пожертвования поступали от многих известных купеческих фамилий, поскольку личный авторитет Алексеева
был очень высок, и ему трудно было отказать.
Многие меценаты откликнулись на его призыв помочь с решением этой задачи, иногда с оговорками, что несколько коек будут пожизненно закреплены за их семьями. Среди жертвователей (в основном купцов) были А.И.Абрикосов, А.В.Алексеева, И.Д.Баев, братья Д.П.Боткин, П.П.Боткин, Ф.Я.Ермаков, А.С.Капцов, Е.А.Кун, К.Т.Солдатёнков, П.М.Третьяков и С.М.Третьяков, В.К.Феррейн, наследники Г.И.Хлудова и др. – всего 86 частных лиц и 4 торговых дома.
К 1889 году был собран почти миллион рублей – сумма по тем временам огромная. И 14 марта 1889 года началось строительство.
Ни один меценат не был забыт. Список фамилий помогавших в строительстве хранится в музее и высечен на мемориале на территории больницы.
Легенда о купце Канатчикове
По одной из легенд, на планируемом месте строительства находилась дача купца Канатчикова, который наотрез отказывался продать её. Никакие уговоры не помогали.
Тогда городской голова Алексеев на большом купеческом собрании обратился к нему: «Продайте, я готов на коленях вас умолять об этом» .
Канатчиков ответил: «Раз сказал нет, значит, нет. Продавать не буду. А вот коли станешь сейчас передо мной на колени, даром отдам».. .
И городской голова Алексеев, один из первых богачей, в присутствии многочисленного московского купечества, со словами «Не для себя прошу» опустился на колени.
У этой легенды, увы, есть убийственный минус - как уже было сказано выше, за двадцать лет до начала строительства больницы городские власти выкупили у Козмы Канатчикова бывшую Бекетовскую дачу - "все 55 дес., с лесом в двух местах…" - за 24 тысячи руб.
Так что городскому голове Н.А. Алексееву не было никакой нужды вставать на колени перед купцом Канатчиковым - необходимая для строительства земля принадлежала городу.
Прочие легенды о коленопреклонении городского головы.
По еще одной, с виду более достоверной легенде, богатейший купец Фрол Ермаков дал на его строительство всего 30 рублей.
И вот тогда сам московский голова Николай Алексеев встал перед купцом на колени, и тот выписал чек на… 300 000. Однако корпус на 100 коек, который был построен на эти деньги, купец потребовал назвать своим именем, что и было исполнено.
Эта легенда живет во множестве вариантов. Где то говорится, что Ермаков дал даже миллион, но это уж совсем басня.
Возможно, что и не перед Ермаковым вставал на колени Алексеев – есть вариант про некоего «Ивана Сергеевича», владельца торговых рядов, который в результате такой просьбы на коленях выдал 50 000.
Причем якобы Алексеев, зная о скупости купца, не вставал, пока не получил чек. А когда получил и встал (дело было в купеческом клубе), то рассмешил всех присутствующих фразой: «Ведь вот какой казус вышел, ведь я было решил за 25 000 на колени встать!».
Проектирование и строительство больницы
Проект больницы создавался выдающимися архитекторами и лучшими врачими-психиатрами того времени.
Авторы проекта – академик архитектуры Леонид Осипович Васильев (1858–1918) и опытный психиатр, соратник С.С. Корсакова, сторонник системы нестеснения, Виктор Романович Буцке (ставший впоследствии первым главным врачом больницы).
Больница была спроектирована в неорусском («кирпичном») стиле.
Первоначальный комплекс больницы состоял из нескольких небольших двухэтажных павильонов, соединенных теплыми переходами и приюта для мужчин-хроников им. Ф.Я. Ермакова, при каждом отделении имелся огороженный забором садик.
Надзор за проектированием и строительством осуществлял сам Николай Алексеев, который лично «достал необходимые кирпич, паркет и другие стройматериалы».
Николай Александрович Алексеев считал постройку этой больницы делом своей жизни, он лично проверял качество кирпича для строительства, брал по одному из каждой партии и кидал об пол. Если кирпич ломался, то всю партию отправляли обратно. Здание из красного кирпича в эклектичном стиле с толщиной стен 70 см, высокими потолками, палатами на 4-5 пациентов и специальными прочными стёклами в окнах.
В новой больнице было решено не использовать решетки на окнах, смирительные рубашки и иные подобные суровые меры.
Злая ирония судьбы
9 марта 1893 г. вечером после одного из приёмов, Николай Александрович Алексеев пошёл провожать посетительницу и в дверях столкнулся с молодым человеком, который выстрелил в него несколько раз из пистолета. По иронии судьбы, молодой человек — Андрианов — оказался душевнобольным, который считал, что изобрёл лекарство от инфлюэнции (гриппа) и безуспешно пытался прорваться на приём к Алексееву.
На место происшествия немедленно приехал знаменитый хирург Николай Васильевич Склифосовский (1836–1904), который оперировал раненого городского голову прямо в его кабинете.
Николай Александрович прожил чуть более суток, спасти его не удалось. От пули попавшей в живот начался перитонит, а медицина в то время ещё не была настолько продвинутой (рентген изобрели только в 1895 году, а пенициллин открыли лишь в 1928).
Умирая, этот достойнейший человек завещал довести строительство больницы до конца и пожертвовал на нужды больницы триста тысяч рублей. И его вдова, Александра Владимировна, волю супруга исполнила.
Откуда псих взял пистолет — вопрос сложный, можно подозревать, что это было продуманная акция врагов градоначальника. Ходили какие то слухи, что смерть Алексеева была не просто трагической случайностью. Якобы в деле были замешаны совместные кутежи Алексеева и его друга – московского обер полицмейстера Александра Александровича Власовского (1842–1899).
Алексеев действительно давал великолепные приемы, на которых пели знаменитые цыганский, венгерский и русский хоры, а угощение поражало изобилием. Говорили, что эти приемы иногда устраивались, как «мальчишники».
Что ж, широкая натура, она во всем широка… Кстати, обер полицмейстер ехал верхом за гробом друга и пережил его всего на шесть лет.
Николай Александрович Алексеев прожил всего 41 год.
Московская городская психиатрическая больница имени Николая Александровича Алексеева.
12 мая (по старому стилю) 1894 года, через год после гибели Николая Александровича Алексеева, на Канатчиковой даче была открыта новая городская психиатрическая больница, которой по наказу Александра III больнице было присвоено имя Н.А. Алексеева.
В.Р. Буцке стремился создать максимально комфортные условия для пациентов. Смирительные рубашки были запрещены с первого дня работы больницы. Основой лечения были уют, доброжелательное отношение и постоянная занятость пациентов развлечениями или трудом.
Руководство больницей осуществлялось Врачебным Советом во главе с главным врачом. При больнице существовали деревенский, а с 1903 г. и городской патронажи.
Как сообщал в 1913 году «Путеводитель по Москве», «Здания лечебницы каменные, павильонной системы, приспособленной к нашему климату. В больнице есть баня, цейхгауз, мастерские, кухни, помещения паровых котлов для отопления всех зданий, барак для заразных больных, часовня с церковью для отпевания умерших и секционная камера, дом директора, ферма и дома для женатых сторожей».
Сама больница представляла собой двухэтажные кирпичные корпуса, соединенные между собой теплыми переходами, была оборудована канализацией, водопроводом, лабораториями. Здесь работали библиотека для больных, зал для общественных мероприятий, аптека.
В 1896 году появилась оранжерея с 200 сортами роз, привезенными из Германии. В отделении имени Ермакова был даже свой бильярд!
В 1900 г. на пожертвования С.А. Капцова был построен корпус для женского приюта.
В 1905 г. открылся, возведенный по проекту А.Ф. Мейснера, корпус для лечебных мастерских и развлечений (ныне – клуб больницы).
Всего больница имела 508 коек. На территории имелись большой парк, сад и пруд Бекет.
Алексеевская больница [4] пользовалась славой образцового учреждения. Путеводитель по Москве писал: «Алексеевская городская психиатрическая больница… помещается… на высоте 16 саженей от низшего уровня р. Москвы, у Данилова моста, куда ведет широкий проезд с аллеями для пешеходов… Здания лечебницы каменные, павильонной системы, приспособленной к нашему климату, т. е. павильоны соединены теплыми переходами».
Особо выделялись «баня, цейхгауз, мастерские, кухни, помещения паровых котлов для отопления всех зданий больницы… барак для заразных больных, часовня с церковью для отпевания умерших и секционная камера, дом директора, ферма и дома для женатых сторожей».
А в отделении имени Ермакова даже находилась бильярдная.
С момента своего открытия лечебница все разрасталась. Газеты писали: «Работы по устройству приюта для идиотов и эпилептиков на завещанный городу А. К. Медведниковой капитал в 600 т. р. предполагается начать в настоящем строительном периоде. Приют будет строиться на Канатчиковой даче на 80 коек для взрослых. На сооружение его исчислен расход около 300 т. р., а остальные 300 т. р. предназначаются на содержание приюта».
И все это – благодаря человеку, который вот уже два десятилетия лежал на кладбище Новоспасского монастыря.
Петр Петрович Кащенко.
Современное "народное" название больницы — "Кащенко" (или "Кащенка") было дано ей в 1922 году по фамилии другой выдающейся личности — главного врача лечебницы с 1904 по 1907 г. г. — Петра Петровича Кащенко.
«По тебе Кащенка плачет», – так могли сказать в советское время тому, в чьем здравом смысле сомневались.
Петр Петрович Кащенко (1859-1920) был известным русским психиатром. Принадлежал он к тому поколению российской молодежи, которому сильно испортило жизнь чтение и почитание Чернышевского. Кащенко выгнали с третьего курса медицинского факультета Московского университета. Два года он просидел в тюрьме, а потом его выслали в родные края, в Ставрополь. В 1885 году Кащенко все же получил диплом врача, доучившись на медицинском факультете университета в Казани.
Свою врачебную деятельность Петр Петрович начал в Казани, а затем, в 1889 году организовал земскую психиатрическую больницу в Нижегородской губернии. За пятнадцать лет его руководства больница стала одной из лучших в России.
П.П. Кащенко объехал с целью освоения передового опыта психиатрические заведения во Франции, Бельгии, Германии и Шотландии. Этот опыт Кащенко потом активно внедрял и в Алексеевской больнице: организовывал мастерские и библиотеки, приучал пациентов разводить огороды, то есть применял в лечении «трудотерапию». При этом физические ограничения в процессе лечения душевнобольных должны были сводиться к минимуму.
В 1905 П.П. Кащенко принимал участие в революционных событиях в Москве, оказывая помощь раненым во время восстания на Пресне. В 1905—1906 гг. возглавил нелегальный межпартийный Красный крест.
Когда в 1906 году Кащенко переехал на работу в Петербург, то создал первое в России Центральное статистическое бюро для учёта психических больных, куда стекались все материалы о состоянии психиатрического дела в России.
Пётр Петрович Кащенко был главврачом больницы всего 2 года и 7 месяцев, но за это время оставил о себе самые лучшие воспоминания у персонала.
П.П. Кащенко была разработана и организована система патронажа (содержания больных в семьях в Москве и в окрестных деревнях за плату).
В 1907 П.П. Кащенко основал психиатрическую больницу под Петербургом и заведовал ею до 1917 года. Благодаря руководству П. П. Кащенко, и Петербургская больница, и Московская стали образцовыми медицинскими учреждениями.
С мая 1917 г. П.П. Кащенко руководил нервно-психиатрической секцией Совета врачебных коллегий
С 1918 года он заведовал подотделом нервно-психиатрической помощи Наркомздрава РСФСР.. Правда, поработать на этом посту Петру Петровичу удалось недолго – в 1920 году он умер, и о том, что Алексеевская больница потом получила его имя, естественно, так и не узнал.
Похоронен П.П. Кащенко на Новодевичьем кладбище.
После П.П. Кащенко, с 1907 г. и вплоть до революции 1917 г. больницу возглавлял А.И. Мальшин.
Советский период в жизни больницы
С 1922 по 1994 год Московская психиатрическая больница №1 носила имя Кащенко.
В советское время больницу возглавляли: П.П. Бруханский (1917-1930), И.Н. Каганович (1930-1950), А.Л. Андреев (1950-1964), В.М. Морковкин (1964-1987), В.Н. Козырев (1987-2010), С.В. Поляков (2011-2012).
В больнице работали П.Б.Ганнушкин, В.А.Гиляровский, М.О.Гуревич, А.В.Снежневский и другие известные психиатры.
В 1930-е г. территория больницы, первоначально составлявшая более 59 га, сократилась наполовину.
Вместо сельского патронажа был открыт загородный филиал: сельскохозяйственная колония Тропарево (просуществовавшая до 1969 г.)
Медведниковская детская лечебница стала детским отделением больницы (с 1962 г. – Детская психиатрическая больница № 6).
Во время Великой Отечественной Войны в больнице находился центр лечения раненых с черепно-мозговыми травмами.
В 1950-70-е годы на территории больницы были возведены 5 новых корпусов и 2 здания лечебно-трудовых мастерских на 600 рабочих мест, новый комплекс парников и оранжерей. Был открыт существующий и ныне филиал Поливаново..
В 1979 году открылся музей истории больницы.
Психиатрическая художественная галерея.
В клубе на территории больницы собран целый вернисаж живописных работ пациентов.
Куратор коллекции Эдуард Константинович может долго рассказывать отдельно о каждой работе, об общем почерке болезни, о типичных темах произведений.
Избранные картины шизофреников тоже тщательно изучаются и выпускаются отдельными каталогами.
Больничная церковь
Храм во имя иконы Пресвятой Богородицы «Всех Скорбящих Радость» в главном корпусе психиатрической больницы им. Алексеева был освящен вскоре после ее открытия, 25 октября 1896 г.
Сохранились фотографии главного корпуса больницы, сделанные около 1913 г. - на них здание увенчано небольшой изящной главкой с крестом.
Освящение храма возглавил епископ Можайский Тихон (Никаноров), впоследствии принявший мученическую кончину и прославленный в лике новомучеников.
Настоятелем был назначен иерей Исмаил Павлович Лепарский, псаломщиком - Феодор Лукич Пальшков (он также в 1937 г. был расстрелян за веру на Бутовском полигоне и почитается Церковью как новомученик; в Скорбященском храме есть его икона).
В 1900 г. был освящен и второй больничный храм, в честь преп. Иоанна Рыльского, предназначенный для отпевания усопших. Его проект также принадлежит Л.О. Васильеву. Необычное посвящение (это единственный храм в Москве, названный в честь этого святого), скорее всего, было связано со всенародным почитанием Иоанна Кронштадтского — он был наречен в честь болгарского подвижника.
Оба храма в 1920-е годы были закрыты, церковное убранство и росписи — уничтожены. К сожалению, не сохранилось даже архивных фотографий их внутреннего вида.
Храмы были вновь открыты в 1994 г. Их настоятель с того времени и по сей день — протоиерей Александр Церковников.
Врачи и персонал больницы оказали огромную помощь в обустройстве новооткрытых храмов. Многое из необходимого убранства было изготовлено в больничных мастерских.
Освящение Скорбященского храма возглавил Святейший Патриарх Московский Алексий.
В 1996 г. на территории клиники в память об её основателе Николае Алексееве была построена и освящена часовня во имя Святителя и Чудотворца Николая.
Наши дни
В 1994 году больнице было возвращено прежнее название — имени Н.А.Алексеева.
Сегодняшнее официальное название больницы - ГБУЗ "ПКБ № 1 им. Н.А. Алексеева ДЗМ" [6], что в переводе означает "Государственное бюджетное учреждение здравоохранения г. Москвы "Психиатрическая клиническая больница №1 им. Н.А. Алексеева Департамента здравоохранения г. Москвы".
Больница предназначена для стационарного лечения психически больных нескольких районов Москвы, а также является клинической базой Российского государственного медицинского университета, Российской медицинской академии последипломного образования и Центра психического здоровья.
Врачебный персонал больницы принимает активное участие в выпуске ежемесячной газеты под названием "Психиатрия: нить Ариадны".
Пациенты клиники участвуют в программах радиостанции "Наше радио", размещаемых в сети интернет и официальном сайте радиостанции.
Источники
1. Музей истории Московской психиатрической больницы им. Н.А. Алексеева
3. Чем знаменита Канатчикова дача в Москве?
4. «Канатчикова дача»: Дело жизни и смерти городского головы Алексеева
5. За наше и ваше душевное здоровье
6. Официальный сайт ГБУЗ "ПКБ № 1 им. Н.А. Алексеева ДЗМ"
7 Николай Александрович Алексеев
8. Дача Ивана Петровича Бекетова за Серпуховской заставой
9. Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом.
11. Канатчикова дача.Кащенка. Психбольница №1 им. Алексеева.